С Эдвардом РАДЗИНСКИМ беседует Константин КЕДРОВ

     - Ваша книга о Сталине к удивлению многих одна из самых популярных в России. Несмотря на лавину литературы, которая, казалось бы, давно расставила все точки над i. Как возникла идея после всего, что написано, снова вернуться к такой, казалось бы давно отыгранной, теме.

     - После крушения путча я написал пьесу "Дочь Ленина". Это история маленького актера, который всю свою жизнь хотел играть Ленина, но ему это не разрешали. И там у меня был такой сюжет. Перестройка задумывается большевиками. Чувствуя, что их идеи с какого-то момента начинают умирать, они решают продемонстрировать стране, что будет, если они уйдут. Они понимают, в чьи руки попадут все эти либеральные замыслы и до чего они их доведут. Потому что слишком хорошо известны исполнители.

     Именно тогда я решил писать книжку о Сталине. Это было очень смешное решение, потому что Иосиф Виссарионович относился тогда к фигурам абсолютно ушедшим. Когда я сообщил своему западному издателю, что после "Последнего царя" собираюсь писать "Сталина", он сказал: "Это, к сожалению, не пойдет никогда. Потому что "дедушка Сталин" уже в прошлом. У вас все памятники ему разрушены. Заниматься этим неинтересно".

     Когда я сообщал здешним издателям о своих планах, то они сказали, что тема закрыта. Это де доказал Волкогонов своей книгой. Все знали о Сталине все. В общественном сознании твердо сложился облик "параноика и дегенерата". Моя мысль о том, что на самом деле Сталин верный ученик Владимира Ильича оказалась крамольной даже для тогдашнего "Огонька". Можно сказать, что книги о Сталине я начал писать под абсолютные насмешки. Так было в 90-м году, но и в 96-м, когда я сообщил одному молодому телевизионщику, что будет мой цикл телевизионных передач о Сталине, он сказал: "Кому это интересно? Разве что глубоким старушкам".

     Так что я понял, что пьеса о смерти либеральных идей в России, задуманная мной в 90-м более чем актуальна сейчас.

     - А какая есть альтернатива либеральным идеям. Только тоталитарная или авторитарная власть. Либо Сталин - это Ленин сегодня, либо Лебедь - это Ленин завтра. Хрен редьки не слаще.

     - Нет, не думаю. У меня другие ощущения. Я думаю, что здесь наблюдается некоторая неготовность интеллигенции к тому, что произошло. Ведь свобода пришла неожиданно.

     - Как на картине Репина "Не ждали".

     - Совершенно точно. Свобода пришла нежданно. Она была получена с барского плеча соизволением и решением и практическими действиями человека. Одного тогда. Потом уже в движение включилось много людей. Свобода была приглашена сверху.

     - Стали ввозить, как картошку во времена Петра I и Екатерины. Кстати, все же ввели. Тогда. Почему же со свободой как-то ненадежно и смутно?

     - Те, кто вводили, верили мифам - ну, скажем, в мифическую веротерпимость Ленина. И в здравый смысл, наконец. Ну почему не сказать, что 2м2=4, а не 5. Почему бы не сказать "А" и "Б". Но выяснилось, что только "А" и "Б" сказать нельзя. За ними с неизбежной закономерностью последует весь алфавит.

     - А к полной правде не были готовы даже самые смелые зачинщики перестройки. Им нужен был миф о светлом социализме хотя бы в прошлом "при Ленине" или в отдаленном будущем некая светлая "социалистическая перспектива". А в будущем ждал только голод. И карточная система.

     - Да Ленин в отличие от этих людей прекрасно знал, что его социализм и веротерпимость две вещи несовместные. Он знал условия существования однопартийного государства. И Сталин это тоже знал. И тоже исповедовал это. И он знал непременные условия существования многонационального государства. С разными религиями и устоями. Когда все время выискивал национализм, которого не было и людей расстреливал за эту выдумку. И это делалось не просто по жестокости его тупой. А исходя из убеждения, что страх не должен проходить в стране. Потому что коли он пройдет, на следующий день вся великая глыба начнет распадаться. Это было убеждение.

     - Да. Но и жестокость патологическая имела место.

     - Конечно, жестокость - это дитя революции была нормой для этих людей. Они все родом из гражданской войны. Гражданская война - это зверство. Когда нам рассказывают, что происходило сейчас в распавшейся Югославии, то многие не могут поверить, что в славянской стране, где большинство людей верующие христиане, могло твориться такое?!! И поэтому люди говорят: "Нет, это неправда". Нет - это правда! Таковы непременные условия гражданской войны. Потому что это озверение людей, когда люди внутри одного народна начинают убивать друг друга. Это как люди, которые отведали человечьего мяса. С этого момента все человеческое кончается. Заповеди рухнули. Брат пошел на брата. Сын на отца. Сколько таких сюжетов у того же Шолохова. Но никто не понимал, что и души тех, кто расстреливал, калечились навсегда. Будущий сталинский террор, он заложен там. Он тоже дитя гражданской войны.

     - Однако вот что интересно. В осуждении большевизма Россия сейчас более-менее едина. Даже коммунисты часто употребляют это слово в бранном значении. А вот когда доходит до Сталина, тут государственники с каменными лицами с легкостью прощают гибель миллионов людей. Зюганов как-то сказал, что в его деревне пострадало лишь 2 человека, да и то отчаянные пьяницы и лодыри. Это разве не феномен.

     - Все революции неизбежно заканчиваются термидором. И Сталин здесь не исключение. Он склонялся к новой империи. Другое дело, что это была азиатская империя. Поэтому и строилась она азиатскими методами. У Сталина была задача создания вселенской империи.

     - Интернационал вселенский не получился. Будем делать вселенскую империю.

     - Он хотел создать всемирное государство рабочих и крестьян. Его идеология прельщала словами "пролетариат", "царство рабочих и крестьян", они не выбрасывались. Он не считал себя царем, но считал себя хозяином. что было забавно в стране, сделавшей революцию, чтобы отменить всех хозяев. "Хозяин" было его официальное имя.

     - Да, но в этом смысле он был царем. Николай II в графе профессия написал "хозяин земли Российской" - 17-18-й годы показали, что христианство в России существовало весьма условно. Государственная религия без главной заповеди Христа о любви к ближнему, не говоря уже о врагах. 73 года советской власти увели нас от Христа еще дальше. Если многие упреки Льва Толстого в адрес церкви были справедливы в начале века, то боюсь в конце столетия их актуальность только возросла. Сталин довел церковь до полного государственного оцепенения.-

     - Страна, где гордо декламировали строчки "добро должно быть с кулаками", конечно ушла от Христа -

     - Но, казалось бы вот пришла свобода и мы должны были услышать слова любви и прощения из уст многих верующих. Мы их не услышали, ни от епископов, ни от священников. -

     - Я не смею обсуждать поступки священнослужителей. У них другой Судия. Скажу одно - это был символический фильм. Покаяние с выброшенным из могилы покойником. И это казалось покаянием. Покаяние было бы в том, чтобы вспомнить первую заповедь и простить. Этого не произошло. Ведь, когда я делал книгу про царя. Я ее никак не мог закончить. Я собрал огромное количество документов. У меня все было, и я не понимал, почему никак не могу закончить эту книгу. Я советовался в Лавре с одним мудрым наставником. И он сказал: время сейчас смутное. И нельзя возбуждать в людях еще большую вражду и рознь. И я понял.

     Я начинал книгу при том строе, когда говорить и называть расстрел царской семьи злодеянием уже было подвигом. Я помню, что приходилось писать "расстрел в Екатеринбурге" вместо "злодеяние в Екатеринбурге". Я был буквально помешан на этой идее злодеяния. И теперь я понял, что я не о том пишу. Что вся сила идеи почему очень слабый царь Николай II ныне на другом уровне вернулся в Россию, в том, что он простил. Он завещал стране прощение.

     - В этот миг незадолго до гибели он и стал настоящим Императором. Именно так, с большой буквы. -

     - Вы правы! Потому что для государственного деятеля смерть иногда важнее жизни. Он попрал смерть своею смертью. Тем, что он по правде оказался религиозным человеком! Но это самое важное. Ведь в чем катастрофа большевизма бала? В 37-м годе. Потому что тогда они поняли они себе доказали, что они одиноки. В камерах они были одни. Их было легко заставить оболгать себя. Не потому что они были плохие. Бухарин - очаровательный, тончайший человек. Но в мыслях все было так перепутано. Люди защищались предательством от пыток. Предательством себя. Потому что они были одни. С семьей Романовых был Господь, и поэтому сказали самые важные слова. Важнее этих слов не было. Они сказали: прости им. И все!

     - Вот сравнить смерть Николая II, достойную и мученического венца и титула императора. И смерть Сталина. Как по-Вашему? Мне иногда кажется, что Сталин не использовал тот самый последний шанс, который у Николая появился, и который он максимально осуществил своим прощением и отказом от бегства. Ведь после знаменитого обращения к народу со словами "Братья и Сестры", после победы, наконец, когда вся страна была просто пронизана духом примирения. Забыть все ужасное в прошлом. Начать все сначала по-человечески, по-хорошему. И вдруг Сталин, уже человек, казалось бы в возрасте, уже умудренный годами снова начинает террор. Что с ним такое?!

     - Это очень интересная тема. Она более таинственная. Дело в том, что у него было обращение к Богу в дни войны. Его военачальники Шапошников и Василевский были люди верующие. Шапошников имел на него тогда огромное влияние. У хозяина в книгах множество пометок с именем "Шапошников". И тогда Шапошников рассказал ему о знаменитом видении, которое было митрополиту Гор Ливанских о том, что надо вернуть священников из ссылок, открыть монастыри, обнести иконами осажденные Ленинград и Сталинград. И это было сделано. Я думал, что это легенда. Но это все было. Он все это проделал. Потому что был момент самый страшный для России - отступление. И он все это осуществил. И я так до сих пор и не знаю, что это было такое. Закончив книжку. Потому что это сложный, таинственный человек.

     - Что же все-таки его натолкнуло на это. -

     - Вы знаете, толкнул человека Бог. Вот тогда он понял в этот момент. Искренне. Он вспомнил свое религиозное воспитание. И он, я думаю, его не использовал, а искренне решился идти туда. Но дальше, когда Россия была спасена, он вновь вернулся в это дьявольское состояние человекобога. Надзирать за религией был назначен Карпов из органов НКВД, где он должен был истреблять религию. А вот здесь он должен был ее опекать. И вот в этом назначении уже был страшный провал души Иосифа Виссарионовича. Это надо еще исследовать. Моя книжка - это психологическая биография. Это огромная жизнь. В ней много разных людей, которые в нем умирали. Был религиозный мальчик Сосо. Был Кобо, который преданно служил Ленину, таскал для него каштаны из огня. От которого он тоже отказался, предпочтя стать Сталиным, этим фантастическим комбинатором, страшным и сложнейшим политическим деятелем.

     Я старался избегать политических оценок. Потому что для этого нужно огромное пространство. Не хватает книги. Я старался лишь выяснить его внутреннюю логику. Это только биография некого человека, который некогда именовался Иосиф Джугашвили, и взял себе псевдоним Сталин. Я пытался определить, почему в каждый определенный момент он вел себя так.

     Ведь он не случайно появился у нас. И когда в 90-м году я закончил книгу, то понял, он будет действующим лицом уже в предстоящих выборах. Это очень сложная тема: он в нас и мы в нем.

     Исход из рабства из плена египетского - это очень и очень долгий, тяжелый путь от несвободы к свободе. Смешно, хотелось за 500 дней, но не вышло. Светлое будущее капитализма не получилось. Тогда многие начинают тосковать о рабстве. Ведь в рабстве есть преимущества: нет мучительной проблемы выбора. О еде заботитесь не вы, а хозяин. Он обязан вас накормить.

     - Пусть впроголодь -

     - Не впроголодь. Это называется умеренно нищая жизнь. У меня в пьесе Лепорелло очень тоскует о своем хозяине Дон-Жуане. И, когда Дон-Жуан возвращается и бьет своего слугу, тот очень доволен. Слава Богу, Хозяин вернулся. О нем будут заботиться. -

     - Из нашего разговора я с удивлением понял, что вы твердо верите в благополучный исход событий. Вы действительно не утратили веру, что Христос еще вернется в Россию. Ведь пока маячит возвращение Сталина.

     - Бог не может от нас уйти. Он с нами всегда и до скончания века. Это мы пытались уйти от Него. И все это закончилось кровью и помрачением. Жизнь и Смерть предлагает Он нам: добро и зло. И Он только советует - избери жизнь.

     Фото Виктора АХЛОМОВА.