На смерть, как на солнце, во все глаза не взглянешь - сказано давно, но почему-то именно смерть является поводом для говорильни и я, будучи как бы профессиональным словесником почему-то совершенно утратил дар речи именно в случае с Булатом и больше всего я думаю о том, что же это значит? Когда уходит настоящий человек из жизни, даже, если ты не был с ним родственен или близок, допустим, Набоков или Бродский, то сразу чувствуешь совершенно ясную дыру в собственном существовании, дыру - и удивляешься, что это дыра и чувствуешь ее края. Таким образом сопереживаешь горе. А Булат - какая-то другого рода брешь в душе, которую я не могу назвать словами потому, что то, чем был Булат, оказалось частью меня не снаружи, а внутри и, подыскивая слова, достойные этого человека, хочется найти именно достойные, потому что может быть достоинство было главной его чертой: повадка, поза в жизни. Поза, равная знаку буквы и эта буква была в нашем языке и в нашем алфавите и сейчас - как писать на сломанной машинке, в которой вдруг оказывается нету одной, всего лишь одной, буквы, но нету, в результате нету и всего текста, и всего языка. Отломалась клавиша.

     Пиши теперь без буквы О. Это, может, будет также трудно, как писать без буквы П. Пушкин. Музыкальность была главным даром этого человека. Музыка, которую мы не слышали, но благодаря которой жили. Музыка не только в нотах, в голосе, а как состав самой жизни. Сейчас, в конце века, мы все знаем каков был век. Но сказать нам, что мы были не так плохи, как этот век, было нам некому. И в этом отношении Булат был единственный, кто спел нам это, лучше многих представляя себе, что век этот был пропитан кровью, как губка.